Живая лента

Оставленное однажды в сети Интернет фото почти невозможно изъять, стереть, запретить, убрать или «смыть» и об этом знают многие пользователи виртуального пространства.

Пути, которыми фото попадают в интернет, наверное так же непредсказуемы и разнообразны, как и само количество фотографических изображений виртуального пространства.

Так же разнообразен и спектр правовых проблем, которые возникают в связи с нежелаемой «утечкой» своего образа, владелец которого обычно обращается за правовой консультацией уже после момента «невозможности вернуть».

Один из самых распространённых путей не желаемого попадания чужого фото в сеть – это его публикация так или иначе связанная с разрывом отношений между «носителем образа» и его «членом семьи» или «работодателем» или «другом», которые вдруг стали «бывшими».

Распоряжение чужим «образом», в таком случае требует особого дозволения владельца и этой проблеме я уже посвятил некоторые мои публикации ранее (см. напр. «О праве в сфере информационных технологий в Германии. Часть 3», «Решения судов Германии, Часть 33, 34».

В очередной раз обратилась ко мне ещё одна «пострадавшая», от не желательного использования своего изображения в сети, девушка. Просьба о разъяснениях относилась именно к такому случаю, когда её бывший парень начал публиковать ранее доступные совместные и «отдельные личные» фото в социальных сетях.

Кроме практической информации, в рамках моих разъяснений о возможностях воздействия на «нарушителя» и в ответ на типичный и ожидаемый вопрос доверительницы: «… а сколько можно требовать в виде компенсации морального вреда...», был приведён наглядный пример из прецедентной практики, который и предлагается данной публикацией моему читателю и всем, кто вдруг окажется в данной ситуации.

В данном прецедентном случае, публикации фото были выставлены вместе с именем и телефоном владельца изображения и в сопровождении указания на «самую древнюю профессию», к которой якобы принадлежала бывшая подруга ответчика. Опубликованы были фото на портале т.н. «биржи обмена», где посетители могли скачивать фото.

Таким образом, за время, пока не были предприняты активные действия относительно владельцев портала, по устранению такого рода присутствия в сети, многие пользователи успели не только скачать фото, но и осуществить звонки по указанному вместе с фото телефону, с вполне «практическими вопросами» к якобы предлагаемым услугам.

Как для пострадавшей стороны, так и для стороны нарушителя было очевидным, что право требования компенсации за нанесённый моральный ущерб основывалось на нормах § 823 BGB и § 826 BGB и, казалось бы, дело можно было бы урегулировать внесудебно, в виде выплаты компенсации по обоюдному согласию сторон.

Однако предложенный размер компенсации во внесудебной переписке сторон (которая в подобных случаях неизбежна и является условием перед началом любых судебных действий) в 2.000 евро был отклонён пострадавшей стороной.

Решение по вопросу о «достаточности» и «соответствии» компенсации нанесённому моральному ущербу пришлось принимать судебной инстанции.

Тот, кто публикует фото, содержащие обнажённое тело владельца изображения в сети Интернет, без разрешения владельца, однозначно осуществляет вторжение в личностные права владельца своего изображения. Пострадавший в таком случае имеет право на требование компенсации морального вреда (Schmerzensgeld­anspruch) в размере 25.000 евро.

Такое решение вынес Земельный Суд г. Киль (см. ном. акт. 4 O 251/05) в случае публикации бывшим другом фотографий своей бывшей подруги в обнажённом виде и в сопровождении порочащих достоинство владельца и несоответствующих действительности описаниями и с личными данными пострадавшего.

Одним из решающих факторов в аргументации суда, было наличие в данном случае т.н. «перманентности» вторжения в личностные права, отсутствие достаточного основания у нарушителя на такие действия и наличие явного умысла в нанесении морального ущерба после несостоявшихся отношений.

Кроме того, реализация вторжения в права владельца фото сопровождалась определённой степенью планирования и наличия различных этапов, позволяющих дополнительно обдумать осуществляемое, что полностью исключало возможность наличия действий, аффективного характера.

Основным же и решающим моментом в положительном решении суда стал тот факт, что в силу отсутствия технической возможности полного удаления из сети интернета фото пострадавшего, включая невозможность исключения повторного его использования уже скачанными неизвестными третьими пользователями, вторжение в право на собственное изображение и связанный с этим моральный ущерб становится практически перманентным и «пожизненным» для владельца своего изображения. Таким образом, размер компенсации в 25.000 евро суд счёл вполне приемлемым.

Всем, кто страдает сегодня «сэлфизмом» в одежде или без и пока находится во «всеразрешающих» отношениях со своим партнёром, остаётся пожелать благоразумия, чувства меры и напомнить о том, что ещё совсем недавно диалог в фото-ателье с фотографом выглядел приблизительно так:
« — А когда будут готовы фотографические карточки?
— А когда у Вас помолвка?
— В четверг,
— Вот к четвергу и будут готовы.
— А там всё будет видно?
— Не волнуйтесь, мы подретушируем...»
______________________________________________

V.Haupt, V.Haupt & Partner, Hannover, +049-511-1613948 — о немецком праве на русском.

Общение с тем, кого не существует может иметь множество медицинских диагнозов. Особенно тяжким такой недуг можно считать тогда, когда человеку заранее сообщают, что он будет общаться с пустотой и ответов от неё не поступит, но пациент всё же начинает такое общение.

Об одной из областей медицины, которая называется «психо-эпидемиология» человечеству ещё предстоит узнать в будущем, спорить о причинах её возникновения и методах лечения. Однако уже сегодня судебные инстанции, видимо не осознавая того, занимаются явными признаками болезни, которую в будущем назовут «массовая гуглофилия». Одно из таких дел и представляется вниманию моему читателю уже сегодня.

Обращение по мейлу к той или иной компании, к партнёру или иной корпоративной структуре подразумевает, что написанное в обращении будет обработано и на тот или иной текст, набранный человеком, будет получен ответ.

Обязательное же наличие электронного адреса в реквизитах любой корпоративной структуры давно заложено в нормах немецкого права, а именно в § 5 Закона о телекоммуникациях (Telemediengesetz) и об этом уже упоминалось в моих публикациях ранее.

Обработка запросов от потребителей и участников рынка является одной из обязанностей присутствующего в электронном пространстве предпринимателя. Ответственность компании за фактическое наличие предлагаемого вида коммуникации и стало предметом иска Федерального общества потребителей, которое представляло интересы живых людей против компании, а вернее системы, известной в среде пациентов, как «гугл».

Оказавшись в том или ином положении, в котором необходимо напрямую выяснить те или иные вопросы, многие пользователи указанной выше системы по своей наивной человеческой логике смотрели в раздел «Контакты» или «support» и отправляли по указанному там электронному адресу свои вопросы.

Ответом на такой запрос был автоматически генерированный текст общего содержания, типа «Обращаем Ваше внимание на то, что в связи с большим количеством запросов, указанный мейл, на который Вы шлёте Ваш запрос не будет прочитан и обработан».Ожиданию пользователя, который всё же надеялся на этот путь коммуникации, к сожалению, не было конца. Оправданием же и поддержкой служили лишь ссылки на «часто задаваемые вопросы», «вопросы в блоге т.н. «самопомощи», «формуляры для отправки» и т.д.

Обоснование истца, заявившего, что такие «гугольнутые» практики не соответствуют требованию закона о телемедиях (Telemediengesetz) нашло свой отклик в решении Земельного Суда г. Берлин (см. ном акт. 52 O 135/13), который полностью удовлетворил требования иска.

Отдельным пунктом в своих обоснованиях судебная инстанция остановилась на том, что указанные в разделе «контакты» адресные данные, должны, согласно требованиям § 5 Закона о телемедиях, предоставлять пользователю фактический и реальный контакт, а не являться «чёрным ящиком», ведущим предлагаемое общение в никуда.

Относительно возражений по поводу того, что обработать многомиллионные запросы индивидуально практически невозможно, суд заявил, что этого и не требуется, достаточно лишь предоставить реальный, а не генерированный машиной адрес в опции «контакты».

Определения норм закона о телемедиях в § 5, относящихся к понятию «коммуникация» и требования к ней судья счёл вполне понятными и хорошо сформулированными, чтобы любой участник рынка смог их понять и реализовать, указав на это ответчику.

Отправка запроса в никуда и отписка, созданная машиной на вопрос потребителя не являются «коммуникацией» по определению, а значит имеет место прямое нарушение требований закона.

Опровергать тот факт, что законы создаются людьми и для людей, для их деятельности и их коммуникации, в которой предусмотрена ответственность сторон и возможность обсуждения проблем между собой ответчик не стал.

Он общался в зале суда с человеком, а не машиной, работающей по алгоритму, по программе или по каким либо иным предписаниям «от третьего».

О таком раньше говорили:
Omne ignotum pro magnificа est. Omnia orta cadunt. Oleum addere cammo. Omnia vincit amor!
____________________________________________________
О немецком праве на русском: Vitaliy Haupt, Hannover, + 049-511-1613948.

О том, что вопросы трудового права обычно задают после наступления проблемного случая, как работодатели, так и уволенные работники, известно каждому практикующему юристу в этой области. Но, всё же бывают исключения и иногда руководитель компании обращается с «профилактическим» вопросом, предвидя в своём коллективе тот или иной конфликт, или просто в рамках повышения уровня своих знаний в трудовом праве.

На этот раз обратился к нам руководитель молодого коллектива, участники которого были активными «жителями» социально-виртуального государства «фейсбукистана» со всеми его свистелками и шумелками, кнопками и лихтариками, бутафорией и прочим детсадовским причандалом.

После долгих историй с присказками и жалобами, как быть или как не бить, как с этим или с тем нам жить, увольнять иль сокращать, суть всех вопросов сводилась разумеется к тому, о чём не пишет ни один закон, но что находится в богатой прецедентной практике.

Основной темой, был вопрос разграничения «фейсбушешных» перепалок и разборок между работниками и правильностью реакции шефа, в реальных трудовых отношениях, на всё происходящее в виртуальном «фейсбукистане» его работников.

Правильный разрыв трудовых отношений, является самым важным компонентом в такого рода вопросах. Вот что следует знать любому руководителю, честь или гордость которого может быть задета работником, вследствие того или иного «фейсбучества». Перед тем, как осуществлять «резкие движения» с разрывом трудовых отношений, многое следует учесть.

Согласно § 626 BGB: любые трудовые отношения могут быть расторгнуты любой из сторон по важной причине и без соблюдения предусмотренного срока для расторжения, если существуют обстоятельства, которые не позволяют расторгающему, при учёте всей конкретной ситуации и при учёте обоюдных интересов сторон, продолжить трудовые отношения на предусмотренный срок или на срок для обычного расторжения договора.

Одна из таких причин может лежать в области утери личного доверия. Основой тому может быть невыполнение тех или иных, признанных прецедентной практикой и нормами трудового права обязанностей работника, например обязанность к учёту интересов работодателя или обязанности оставаться лояльным. О лояльности к работодателю уже шла речь в одной из моих публикаций ранее.

Однако в большинстве случаев, требуется наличие т.н. «предупреждения» (Abmahnung). Именно в вопросах обязательного или не обязательного предоставления письменного предупреждения, следует осведомиться в каждом конкретном случае. Именно эти тонкости и становятся предметом частых судебных разбирательств.

Переходя от «сухой теории» к «сочной практике», в моём анализе для работодателя были приведены несколько прецедентных примеров как с «сочными» высказываниями, повлекшими после себя обоснованное увольнение, так и примеры с сухими действиями в виде молчаливого нажатия кнопки.

Кнопки сегодня бывают разными, от перегрузочных до переЗАгрузочных, от тех, что «нравятся» до тех, которые «тупо давятся». Но последствия их нажатия, как показывает практика, может быть разной. Начнём с приятного, т.е. с кнопки «нравица».

Всем известно, что к любому высказыванию в виртуальном пространстве можно выразить своё мнение путём нажатия «лайка». Само нажатие подтверждает отношение «жмущего» к «высказанному».
Логично? – Да. Именно так и подумал шеф одного из предприятий и принял свое, хоть и обоснованное и логичное, но всё же поспешное решение.

А было всё так: работник участвовал в одном из обсуждений в «фейсбукистане», которое носило явно оскорбительный харктер относительно шефа. Участие было опосредованным, то есть сам оскорбительный контент «грузил» супруг работника, а работник лишь додумался «лайконуть» оскорбительные высказывания.

Увидев работника в списке тех, кто задействовал кнопку «нравица», шеф недолго думая, решил после выяснения подробностей у работника, разорвать трудовые отношения с этим сортудником, который трудился в компании ещё со времён, когда «фейсбукистана» на этой планете не было, а именно более чем 25 лет.

Несмотря на то, что после внутрипроизводственного «разбора полётов», как сама оскорбительная запись, так и её «лайкость» были удалены, последовало расторжение трудового договора с обоснованием потери доверия и отсутствия лояльности к работодателю на основании § 626 BGB.

Обоснование решения трудового суда г.Dessau-Roßlau (см. ном акт. 1 Ca 148/11) сводилось к тому, что в принципе работник действительно не проявил достаточной лояльности к работодателю хотя бы тем, что мог дистанцироваться от высказываний супруга с одной стороны. К тому же активные действия в виде «жму, значит подтверждаю» своё отношение к высказыванию, ведут к явному НЕучёту интересов работодателя, хотя работник обязан учитывать интересы своего работодателя (а на форуме читателями были так же и клиенты компании).

И всё вроде бы сходится и обосновывается с увольнением. Но вот «неувязочка» вышла с поспешностью. Суд отметил, что даже при наличии условий для незамедлительного расторжения трудовых отношений на основании § 626 BGB, письменное предупреждение, в данном случае, было так же обязательным в силу многочисленных иных обстоятельств.

Учитывая тот факт, что работник удалил «всё сказанное» и всё к нему «нажатое кнопкой» и, учитывая многолетнюю лояльность работника к работодателю за всё время до установления «независимости фейсбукистана», предупреждение всё же было необходимым условием для увольнения.

Сослался суд и на другие решения других инстанций, в которых «нажатие кнопки» приравнивалось (разумеется в других обстоятельствах) чуть ли не к «бессознательному инстинкту и эмоционально-мотивированной подражательной функции члена социума… не всегда проявляющего свою индивидуальность… в условиях подавляющего доминирования виртуального окружения».

Напомнил суд и о предназначении письменного предупреждения. К одной из функций предупреждения перед увольнением, относится формирование негативного прогноза относительно невозможности продолжения нормальных отношений, который (прогноз) должен ещё подтвердиться любыми другими нарушениями работника.

Только после такого, уже «реализованного» разрушения доверительных отношений, можно было бы исходить из невозможности их восстановления и продолжения.

Всех, кто дочитал эту статью до конца смею заверить: нажатием на кнопку «нравится» вы не рискуете абсолютно ничем, ну разве что получить благодарность автора и отметить своё отношение к моей уже 100-ой публикации серии «О чём...».
____________________________________________________________________
V.Haupt, V.Haupt & Partner, Hannover, +049-511-1613948 — о немецком праве на русском.

63. О том, что сеть с названием «фейсбук», каждый попавший в неё наполняет фейсами, как «своими», так и «чужими», кажется вполне нормальным, логичным и ожидаемым явлением — какой же «бук» без «фейса» и наоборот.

Однако судебная практика из различных сфер немецкого права, от авторского до семейного и от гражданского до корпоративного, регулярно пополняется случаями, которые демонстрируют, что не каждое фото, имидж или картина реального человека может быть использована без правовых последствий в указанной выше виртуальной среде. (Примеры случаев об этом см. в частях 21, 22, 33, 34 данной серии о прецедентной практике Германии выше.)

Вот и следующий пример пополняет список правовых последствий размещения «фейса» в «буке», и затрагивает теперь область трудового права. Сотрудник медицинского учреждения, опубликовавший фото пациента в виртуальном пространстве социальной среды, без разрешения на то самого пациента или его попечителя, был тут же уволен работодателем и даже без предварительного предупреждения.

Разумеется трудовое право Германии предусматривает т.н. «незамедлительный разрыв» трудовых отношений без предупреждений. Но требования к такого рода увольнению довольно жёсткие и их соблюдение или наличие достаточного обоснования следует определять в каждом конкретном случае. Именно это и стало предметом разбирательства в Земельном Трудовом Суде Berlin-Brandenburg (см. ном акт. 17 Sa 2200/13).

В данном деле, работник медучреждения не только опубликовал фото пациента-ребёнка без его ведома и согласия, но и сопроводил его комментариями, которые частично содержали данные о его состоянии здоровья.

Несмотря на то, что судебная инстанция не признала правомерность применения именно данного инструмента «незамедлительного разрыва», но право на увольнение при данных действиях работника суд счёл достаточно обоснованным. В своей аргументации суд подтвердил, что в действиях работника присутствует явное нарушение т.н. «врачебной тайны» и нарушение личностных прав пациента.

Спасением для работника в конкретном случае стал ряд обстоятельств, которые были приняты судом к рассмотрению и в результате дали работнику возможность продолжить работу на своём посту. Так, только очень малый возраст ребёнка, отсутствие его идентификационных признаков и ссылок по которым можно было бы определить его местонахождение, отсутствие ссылки на должность работника, а также незамедлительные удаления «чужого фото» и комментариев при первой реакции работодателя помогло определить суду действия работодателя как «поспешные».

Несмотря на позитивный исход для конкретного работника в конкретном случае трудового права, впредь следует соблюдать осмотрительность как в действиях работника, призванного соблюдать «врачебную тайну» и права пациента, так и в действиях работодателя.
____________________________________________________
Vitaliy Haupt, Hannover, + 049-511-1613948 V.Haupt & Partner — о немецком праве на русском.

До чего может довести т.н. «фейс-бучество» в соцальных сетях показывает ещё один пример из судебной практики. На этот раз прямая угроза, высказанная в «социальной картотеке», с выражениями явно носящими описательный характер насильственных действий для конкретного лица, нашла свой отклик в решении Высшего Земельного Суда г. Хамм (см. ном. акт. 2 UF 254/12).

За угрозы для жизни, в переписке-перепалке между реальными гражданами в виртуальной «стране-фейсбукии» применился закон, о котором не знают многие даже очень реальные граждане в реальной жизни, за исключением юристов со специализацией в семейном праве. Называется он что-то вроде «Закон о Защите от Насилия» Gewaltschutzgesetz (GewSchG) и является грозным инструментом, обычно в работе семейного адвоката в экстренных случаях.

А теперь и угрожающему в виртуальном пространстве ответчику было вынесен реальный запрет на установление любого контакта с истцом, включая контакт посредством электронной переписки, в «соц.-чертях» и запрет на приближение к месту жительства истца более чем на 100 метров.

Ах, да: расходы по делу для ответчика были так же абсолютно реальными.
____________________________________________________
Vitaliy Haupt, Hannover, + 049-511-1613948 V.Haupt & Partner — о немецком праве на русском.

 37. Продолжая тему глобальной гугло-мании, фейсбукизации и айподирования населения стоит отметить и некоторые решения судебных инстанций, негативных для человека разумного (homo sapience) в пользу человека дигитализированного (homo digitalicus).

Так, общество потребителей подало иск против компании-устроителя лотореи, которая своим присутствием в социальной сети «фейсбук» использовала кнопку «нравится» в своеобразной интерпретации, а именно: Участие в лоторее возможно было только при условии нажатия кнопки «нравиЦа».

Истец, общество потребителей, считает, что кнопка «нравится» используется участниками сети ПОСЛЕ того, как человек разумный приобрёл позитивный опыт в пользовании услугой, участием в игре, в сотрудничестве или ином контакте с опонентом. Обосновало свой иск общество с точки зрения обычного понимания понятия слова «нравиться» пользователем.

Компания-устроитель же воспользовалась опцией как «купленной возможностью» привлечь к себе клиентов ДО получения какого либо опыта в контакте с ней и как условие дальнейшего контакта в виде участия в игре. Ответчик обосновал свой подход к «щелчку» как потенциальный интерес и симпатию пользователя к продуктам компании или к возможностям, предлагаемым лотореей.

Судебная инстанция проверяла ситуацию на предмет введения в заблуждение согласно положениям Закона о добросовестной конкурренции (§§ 3, 5 I 2Nr.2 UWG) и на основе трактовки кнопки «нравится» пользователями интернета.

В своих исследованиях и в результате поиска решения Земельный Суд Гамбурга пришёл 10.01.2013 к заключению, что использование кнопки «нравится» определяется ни к чему не обязывающими пользователя мотивами и ничем не обоснованным и даже потенциально возможным его интересом (ном.акт. 327 О 438/11).

В отличие от такой кнопки, установленной для определения отношения к текстовой информации, где предусматривается её изучениие, понимание и формирование своего отношения к ней пользователя, кнопка предшествующая получаемому опыту и лишь пробуждающая интерес пользователя (как любой другой «животный» инстинкт) не является попыткой введения в заблуждение.

Разумеется, данный случай нельзя путать с принятыми в сети т.н. «рекомендациями» пользователей тех или иных услуг и тех или иных товаров, после покупки или пользования услугой. Такая «кнопка» имеет иной смысл, условия применения и прецедентную практику. В множестве предыдущих судебных решениях прецедентная практика признала, что пользователь продукта или услуги должен быть полностью свободен при высказывании своего истинного мнения путём «кнопок», «рекомендаций» и т.д. к которым его побуждают в сети.

При этом постановка в зависимость предоставления компанией скидок от дачи покупателем положительных откликов уже давно считается недопустимым методом в конкурентной борьбе.

В данном деле точка ещё не поставлена и истец продолжил обжалование решения Земельного Суда в высшей инстанции.

А пока, всем, кто прочитал, понял и кому понравилось данное моё сообщение предагаю, но не настаиваю нажать кнопку с соответствующим содержанием.

____________________________________________________
Vitaliy Haupt, Hannover, + 049-511-1613948 V.Haupt & Partner — о немецком праве на русском.

61. Продолжая тему о «базаре», в разных Федеральных Землях существуют разные требования к нему. Чтобы подать иск и привлечь к ответственности за оскорбление, оно должно быть хотябы «озвучено» оскорбляющим, недостаточно если оно будет просто «офейсбучено».

Такой вывод можно следать после ознакомления с ещё одним решением суда относительно разнообразных функций указанной «электронно-добровольной картотеки».

До сути разбирательства дело так и не дошло, т.к. Земельный Суда Ольденбург (см. ном. акт. 5 T 529/12) отклонил иск и сосредоточился на процессуальном вопросе допустимости иска о нанесении оскорбления вообще, хотя само наличие оскорбления неподвергалось сомнению.

Но вот согласно Закону Нижней Саксонии об обязательном внесудебном регулировании споров в мировом суде, иск в судебную инстанцию возможен только после безрезультатного проведения такой досудебной «медиации-улаживания», предусмотренным данным законом федеральной Земли.

Интересным так же была следующая аргументация суда: Согласно закону подача иска об оскорблении возможна в случае если например оскорбление нанесено в прессе или на радио. Но «среда» в которой было озвучено оскорбление в данном случае неявляется ни прессой, ни радио, ни другим подпадающим под действие данного закона средством массовой информации.

Более того, суд прямо заявил, что подобным «ресурсам» недостаточно «...общественного веса...» и размещаемые там  содержания недостаточно соответствуют редакционно-журналистскому уровню для их квалификации в той или иной трактовке закона.

Переводя данную аргументацию с судебно-юридического языка на человеческий: «базар есть базар», т.е. оскорбления там слишком типичны и малозначимы для того, что бы ими занимался суд.
____________________________________________________
Vitaliy Haupt, Hannover, + 049-511-1613948 V.Haupt & Partner — о немецком праве на русском.  

60.  Один из многих прецедентных случаев, который относится к пользователям социальной сети типа «мордобук», указывает на ошибку, которую в народе можно было бы охарактеризовать одной фразой: «Следи за базаром».

Пользователь, которая была неприятно удивлена размером адвокатских и судебных расходов на свой бракоразводный процесс написала в чате: «3.500 евро за этот дурацкий развод, думаю что заказной киллер обошёлся бы мне дешевле.»  

Бывший супруг отреагировал на подобное заявление судебным иском, суть которого состояла в преследовании и компенсации расходов за оскорбление. В результате, к указанным выше расходам на развод, пользователю, открыто высказавшему свой гнев, пришлось оплатить ещё адвокатские и судебные расходы в процессе «об оскорблении». (см. Решение Окружного Суда Bergisch Gladbach, ном. акт. 60 C 37/11).

____________________________________________________
Vitaliy Haupt, Hannover, + 049-511-1613948 V.Haupt & Partner — о немецком праве на русском.  

В предыдущих частях серии уже затрагивались проблемы пересечения различных областей права с темой использования средств электронной коммуникации. Трудовое право в Германии так же не осталось в стороне во времена бурного участия многих сотрудников компаний в социальных сетях. Далее некоторые случаи из судебной практики по трудовому праву.

Использование социальной сети часто практикуется не только для общения с друзъями и одноклассниками, сотрудниками и родствнниками, а и с целью «излить душу» наёмного работника, у которого так много накипело относительно своего работодателя. Сила таких эмоциональных выпадов, их электронная форма и содержание не редко становится предметом рассмотрения в административном суде или суде по трудовым спорам. При этом неизбежны интересные пересечения правовых сфер работодателя, сотрудника, его круга общения, его права на информационное самоопределение и личное мнение.

Так, резкие критические высказывания в отношении клиента работодателя в социальной сети Фейсбук стали предметом рассмотрения Высшего Административного Суда Земли Баварии (Решение с номером актов 12 С 12.264).

Увольнение сотрудницы казалось обоснованным из-за поведения, наносящего вред имиджу компании не только работодателя, но и его договорного партнёра. Сотрудница охраннй компании была задействована для обслуживания компании-клиента, о которой она имела «своё мнение».

Но высшей инстанцией, судом рассматривалось не столько содержание высказывания, сколько форма его подачи и меры предосторожности пользователя социальной сетью относительно ограничения вреда третим после реалиации своего права на мнение. Важным моментом оказался факт ограничения доступа к «вредящему» высказыванию.

По мнению суда, ограничение доступа к собственным высказываниям работницы с использованием опции «личное» позволяет повысить уровень критики и недовольства относительно третих, что обосновано степенью защиты объекта таких высказываний и определяет право на информационное определение относительно «доступа» к своему мнению.

В противоположность этому, то же мнение, высказанное с использованием опции «общедоступно» имеет другой уровень воздействия на объект высказывания и соответственно может расцениваться как злоупотребление своим правом с нанесением вреда третим.

Расторжение трудового договора и последующая защита правомерности опирались на предусмотренные в уголовном кодексе § 185 StGB действия работницы, как «оскорбление и клевета», что разумеется разрушает доверие в трудовых отношениях и является выполнением условия для увольнения.

Ограничение же таких действий в социальной сети для узкого круга «друзей» ограничивает и понятие, предусмотренное указанной нормой относительно «общедоступности» неправдивого высказывания и субъективной его направленности, что нашло отражение в решении суда.

Учитывая субъективную направленность высказывания относительно личного отношения работницы к качеству услуг клиента её работодателя, а не целенаправленное его оскорбление, суд счёл действия работницы достаточно ограниченными рамками «личного мнения» как по форме, так и по его презентации в социальной сети.

По стечению обстоятельств, работница была потребителем, использующим услуги именно клиента её работодателя (телефонная компания). Поэтому субъективное наполнение высказывания относилось скорее к «личному опыту» как потребителя, а не как мнение участника трудовых отношений, обслуживающего клиента работодателя.

При этом ответственность за то, что «личное мнение» ограниченное опцией «личное» может быть перенесено или цитировано за рамками «личного общения» в «общественном обсуждении» — не может возлагаться на работницу, которая предусмотрела технически возможные инструменты сети и воспользовалась ими.

Проводя параллель с обычным общением в среде сотрудников или знакомых и при высказывании своего негативного мнения, суд отметил, что такой работник не может рассчитывать на то, что «доверительный разговор» станет достоянием общественности, повредит репутацию третих и послужит причиной увольнения.

Неимея в простом «доверительном разговоре» возможности влияния на ограничение передачи критики за рамки «круга друзей», но имея такую тхническую возможность в электронной коммуникации, критикующий сделал всё возможное для оганичения негативного влияния своего высказывания на третих.

Таким образом, по этим и многим другим причинам, решение предыдущих инстанций было отменено.

Из этого примера видно, что опции социальной сети, которые казалось бы имеют скорее формальное значение и могут быть использованы пользователем «по желанию», в некоторых случаях могут играть решающую роль в решении о сохранении или потере рабочего места пользователя такой опции.
_____________________________________________________________________
V.Haupt, V.Haupt & Partner, Hannover, +049-511-1613948